Переезд в Камимису для многих стал огромной неожиданностью, и, что самое неприятное, он стал неожиданностью даже для членов школьного Совета. Меньше всего на свете Нагасава любила сталкиваться с неизвестностью и неопределённостью. Неоспоримым преимуществом нахождения в Совете всегда было то, что каждая новость первым делом проходила через них: и пусть в редких случаях от мнения Совета особо ничего не зависело, но тогда создавалась, по крайней мере, иллюзия контроля над происходящим. Как говорится: кто владеет информацией, тот владеет ситуацией. Но в данном случае ни о каком владении и контроле не могло быть и речи. Наоборот, впечатление было такое, будто вся эта ситуация с переездом оказалась внезапной даже для самого директора, не говоря уже о Совете или, тем более, о других учениках и их родителях.
Ах да, родители… Это вообще отдельная тема. За последние пару дней некоторые кадры успели выжать все соки, казалось, из каждого члена Совета без исключения. Если бы не личные принципы, воспитание и престиж школы в целом, Нагасава бы даже не побрезговала объединиться с Секигавой, дабы устроить тёмную особо отличившимся мамашам. А ведь это было только начало.
Но сложнее всего во всей этой ситуации было сохранять уверенный вид и, как и раньше, производить впечатление человека, знающего, что творится вокруг. Терпеливо (хотя, в случае Нагасавы терпеливо не получалось) отвечать любопытствующим ученикам, успокаивать паникующих родителей, помогать справляться с работой учителям – и всё это без лишних вопросов. А ведь этих самых вопросов, по крайней мере, у Тсубаки уж точно, тоже было выше крыши. Но вместо долгожданных ответов они в Совете получали только всё новые задания, которые следовало беспрекословно выполнять. Всё ради блага школы.
Одним из таких заданий стала поездка в ближайший посёлок. И… пожалуй, в каком-то смысле это было спасением. Временным спасением от того сумасшествия, что творилось среди учеников и периодически мелькавших то тут, то там лиц их обеспокоенных родителей. Нагасава бы даже без проблем отправилась туда одна – незнание местности её не пугало, тем более что отзывчивые старички всегда были рады помочь, подсказать, посоветовать. Словом, Тсубаки не боялась заблудиться и бесследно пропасть. А, может даже, где-то глубоко в душе очень сильно желала этого. Воображение так и подкидывало мысли о недалёком будущем, как на общем собрании школы объявляют о её героической жертве, совершённой во благо школы… Кроме шуток, Нагасава действительно ощущала на своих плечах немалую ответственность с тех пор, как Химавари переместилась в Камимису. С другой стороны, она всё же была не одна. Весь Совет трудился в поте лица. А уж когда находились добровольцы со стороны остальных учеников, вера в человечество вновь загоралась крохотным огоньком где-то глубоко внутри.
Собственно, поэтому Тсубаки не стала возражать, когда Хо Вон вызвался поехать вместе с ней. К тому же теперь Нагасава знала, что на одноклассника можно положиться, и что к делам он подходит ответственно – а именно это сейчас и было самым главным.
Но день в соседнем посёлке затянулся. Честно признаться, девушка была уверена, что они с Хо Воном быстро справятся с поставленной задачей. Однако, вопреки ожиданиям, то тут, то там постоянно находилась новая работа и новые поручения. Ну как… скорее, кое-кто их очень усердно находил. Кое-кто, кого к концу дня Нагасава стала прожигать недобрым взглядом каждый раз, когда этот кто-то с готовностью в голосе кричал очередному старичку: «А давайте я вам помогу!».
Инициатива наказуема. Да только проблема в том, что Хо Вон не воспринимал это как наказание. А оно, тем не менее, неизбежно надвигалось…
- Что значит нет автобуса? – Нагасава не хотела верить в то, что слышала. Неверие и изумление стремительно смешивались с возросшими за остаток дня раздражённостью и усталостью, но дабы не сорваться на пожилых жителях, Тсубаки заставила себя замолчать, предоставив все оставшиеся «переговоры» Хо Вону.
"Рукой подать… вы только подумайте!" – но она продолжала стоять, стиснув зубы и слушая, как глава села объяснял им путь. Впрочем, по её нахмуренному выражению лица и скрещённым на груди рукам и так было прекрасно понятно,  что девушка находилась не в лучшем расположении духа.
- Точно не хочешь остаться переночевать у кого-то дома, а потом поехать на автобусе? Я и сам могу дойти, предупредить.
В ответ на эти слова Тсубаки наградила Хо Вона долгим выразительным взглядом. Однако, в конце концов, она просто дёрнула головой:
- Нет уж, спасибо, - закидывая свой рюкзак на плечо, Нагасава, подавляя вздох, посмотрела в сторону леса, через который будет лежать их путь. Идея идти сквозь незнакомый лес не вызывала восторга от слова совсем. Обнадёживали только слова главы села о том, что, если следовать тропинке, то заблудиться не получится.
- Идём, - Тсубаки кивнула Хо Вону и всё-таки зашагала в сторону леса. – Лучше бы нам правда поторопиться. Не хотелось бы плутать по лесу в ночи.
Последняя мысль и вовсе заставила девушку передёрнуться. Нагасава мало чего боялась в сравнении со многими другими девушками. Ну или, по крайней мере, часто умела держать себя в руках и не подавать виду. Но вот тёмные безлюдные места всегда бросали её в дрожь. А уж тем более лес. Ну сами подумайте, неспроста же снято такое множество фильмов ужасов, где всё самое страшное происходит именно в лесу…

На все предложения Хо Вона всё-таки понести за неё рюкзак Тсубаки только молча качала головой. Во-первых, тяжесть была вполне себе терпимой, а во-вторых, Нагасава не любила эти двойные стандарты, связанные с особым отношением, вроде «ты же мужик, ты должен» и «я же девушка, мне должны». Конечно, она понимала, что одноклассник предлагал помощь от чистого сердца без всякой задней мысли. Но сейчас они оба были просто учениками, которым поручили одно и то же задание: перенести вещи из одной деревни в другую. И со стороны Тсубаки было бы крайне нечестно перекладывать весь груз ответственности (причём буквально) на плечи Хо Вона, оправдываясь тем, что она девушка.
Но… с каких это пор она перестала пользоваться другими людьми в собственных интересах? Пока Хо Вон несколько сбивчиво рассказывал что-то о походах по горам и лесам, Тсубаки глубоко задумалась о своём, позабыв на время о недавних пугающих мыслях. Она ведь никогда не отказывалась от выгоды, тем более когда та сама шла к ней в руки. Окажись Тсубаки в подобной ситуации где-то год или даже полгода назад, девушка без раздумий скинула бы свой груз на помощника. Может, конечно, не весь, но ощутимую его часть. Просто потому, что ей так было бы удобнее. И в какой же момент такое отношение к другим стало для неё неприемлемым?
"Ну-ка, мысленный эксперимент", - неосознанно сжав в пальцах лямки рюкзака на плечах, Тсубаки, продолжая шагать по тропинке, сосредоточенно вгляделась в пространство перед собой. – "Предположим, вместо Хо Вона тут оказался бы какой-нибудь Касуга", - раньше даже то, что он был на класс старше, не останавливало Тсубаки от мелочных просьб, вроде «подай-принеси». Она же член Совета. Ей же всё можно. Но сейчас… - "Почему… Почему я не могу?"
Ошеломление было столь велико, что Нагасава остановилась. Когда голос совести в её голове вдруг стал громче голосов её личных желаний? Впрочем… Чего таить, Тсубаки догадывалась, когда.
Она резко повернулась к Хо Вону, пристально вглядываясь в лицо одноклассника. Острый взгляд, которым она сверлила парня в течение нескольких секунд, был полон подозрительности и настороженности. Словно бы она, Тсубаки, была детективом, на  которого внезапно снизошло озарение, что преступник всё это время был под самым его носом.
- Признавайся, - тон её голоса был пугающе твёрдым. Неизвестно, какие мысли могли пронестись в голове Хо Вона за эту долгую паузу между фразами девушки, но очень маловероятно, что он ожидал того, что последовало дальше. Да что там, даже Нагасава не ожидала.
- Ты ведь не просто человек, да? Маг там какой-нибудь. Или шаман. Или техникой гипноза владеешь?
Как бы бредово всё это ни звучало, Тсубаки и сама не до конца была уверена в том, что говорила это в шутку. Во всяком случае тон её не был шутливым. Какие уж тут шутки? Почему после того происшествия на рынке – то бишь после того, как они с Хо Воном начали общаться – Нагасава вдруг стала по-другому смотреть на людей рядом с собой? Всё это слишком подозрительно для простого совпадения.
Атмосферу усугубил вдруг поднявшийся ветер, потусторонним воем загудевший меж деревьев и закрутивший в воздухе местами оторвавшуюся от веток листву. Да и краски вокруг словно вдруг стали темнее.

Читали историю Билли Миллигана? Ну или, может быть, хотя бы слышали о ней? Правда, что если представить, будто полная личность каждого человека складывается из отдельных самостоятельных личностей, живущих в одной голове? Если бы так и было, то маленькая девочка в голове Тсубаки сейчас запищала бы от страха, забившись в конвульсиях. А её старший брат-параноик с поднятым вверх указательным пальцем и возгласами помешанного «Я так и знал!» нашёл бы неопровержимые доказательства своей правоты в словах Хо Вона: раз отец парня был как-то связан с шаманством, значит и сыну всё это передалось! Инстинкт самосохранения должен сработать мгновенно – ноги надо делать отсюда немедленно!
Но, благо, никакого расщепления личности у Нагасавы не наблюдалось, а логически сделанные выводы всё-таки превалировали над чисто эмоциональными. Мозг подсказывал девушке, что, несмотря на такой расплывчатый ответ одноклассника, идею с шаманством и прочими потусторонними силами нельзя принимать всерьёз. Ну вот нельзя и всё. Это противоречит всякому здравому смыслу. Но… как тогда быть с тем холодком, что в этот момент пробежался вдоль всего позвоночника?... Главное не выпускать на волю паникующую девочку.
Нагасава всё так же сосредоточенно смотрела на Хо Вона, абсолютно серьёзно пытавшегося ответить на её более чем странные вопросы, и старалась хоть как-то уложить в голове получаемую информацию. Что ж, во всяком случае, в своих рассуждениях Хо Вон ушёл в сторону от того, в чём изначально подозревала его Тсубаки. Отчасти это успокаивало. Но, с другой стороны, создавалось впечатление, будто одноклассник не считал, что тема колдовства и прочих потусторонних вещей лишена смысла. А это уже настораживало.
Тряхнув головой, мысли в которой всё никак не укладывались, Нагасава снова зашагала куда-то вперёд. Правда теперь её шаги выходили какими-то нервозными.
- Может, все-таки понести рюкзак? Ты говори, если тяжело. Я даже тебя на спину взять могу, если устанешь.
- Хорошо, я скажу, если что.
Сейчас меньшее, о чём задумывалась девушка, это о тяжести рюкзака за плечами. Предыдущие слова Хо Вона впечатлили Нагасаву гораздо больше. Она вообще теперь мало что замечала, полностью погрузившись в раздумья. И только после недолгой паузы девушка всё-таки смогла произнести:
- Хо… хочешь сказать, что… – в начале фразы её голос дрогнул, и Тсубаки, прокашлявшись, постаралась поскорее придать ему былой твёрдости, - Ты веришь во все эти гадания, обряды и прочее? Этому есть какие-то причины? Ты сталкивался с чем-то сверхъестественным? – в конце голос Тсубаки, против её воли, понизился. Словно девушка подсознательно боялась потревожить своими вопросами… кого?
Нагасава передёрнула плечами – ей вдруг стало зябко. Может быть из-за того, что ветер никак не утихал. Ох, как же она надеялась, что причиной был именно ветер.
Да и вообще, кто бы мог подумать, что она станет всерьёз воспринимать такую глупость? Потусторонние силы, серьёзно? Разум как мог старался вернуть девушку к образу мыслей заядлого скептика. Но, как назло, маленькая паникующая девочка в уголке сознания всё никак не хотела исчезать.

Буддист, значит. Тсубаки позволила себе выдохнуть, ощутив вдруг значительное облегчение. Значит, никакой чёрной магии и прочей ерунды здесь и не было. Ну, право же, какой уважающий себя человек будет верить в такую глупость и уж тем более бояться её, верно? Губы девушки изогнулись в едва заметной усмешке – за какие-то ничтожные секунды настроение Нагасавы заметно улучшилось.
К религии, какой бы она ни была, Тсубаки относилась нейтрально. Не отрицала, но и не отстаивала права верующих. Формально же она была католичкой, как и все члены её семьи, но от церкви была сильно далека. Прилежной прихожанкой её бы точно никто не назвал.
- Хотя, я, честно говоря, в этом мало что смыслю, так что не обращай внимания.
Нагасава только пожала плечами в ответ. В целом озвученные Хо Воном мысли совпадали с её собственными, так что к сказанному у девушки не было никаких претензий. Впрочем, их бы не было и в противном случае, ибо есть такая вещь, как свобода мысли и собственное мнение. И вообще, теперь, когда всем её предыдущим, невероятно нелепым подозрениям наконец нашлось адекватное объяснение, девушка могла привести в порядок мысли и спокойно продолжить путь, не забивая голову несвойственными ей глупостями.
Но если бы она только знала, что продлится это недолго…
- Тебе, наверно, холодно!
Тсубаки поджала губы, буквально слыша, как внутренний голос сильной и независимой требует гордо отказаться от помощи. Но глупо было спорить с тем, что вечерняя прохлада и влажный лесной воздух ощутимо обволакивали оголённые руки. Рубашка бы спасла положение.
- Сп…
Но в этот самый момент громкий, жуткий звук раздался, как показалось Нагасаве, сразу со всех сторон. Короткий и резкий, он прекратился так же внезапно, как и начался. Исчез, забрав с собой спокойствие, которое девушка с таким трудом восстанавливала.
Рука Тсубаки совершила конвульсивное движение и – нет, не выдернула из пальцев Хо Вона протянутую ей рубашку – крепко вцепилась в запястье одноклассника. Электризующая смесь из паники и ошеломления пронзила всё тело, заставив замереть на месте.
- Ты ведь слышал? – казалось, она произнесла эти слова одними лишь губами. Вдруг опустившаяся на лес тишина становилась невыносимо кричащей. 
"Может быть, показалось?"
Но если у Нагасавы и вправду так нешуточно разыгралось воображение, то появлялись веские основания обеспокоиться своим психическим здоровьем. А если же звук действительно был реальным, то беспокоиться нужно было уже о собственной безопасности. Оба варианта влекли за собой сомнительное утешение.
- Что это было?
Холодный рассудок с каждой новой секундой всё больше рисковал потерять лидирующие позиции. И свергнуть его порывался леденящий душу ужас, медленно, но верно замораживающий местами пока ещё трезвый разум. Но решающий удар был близок.
Потусторонний звук повторился, то ли криком, то ли стоном разбивая хрупкую тишину, и Тсубаки, теперь уже не контролируя себя, зажмурилась и резко присела, потянув за собой Хо Вона. Да, она до сих пор сжимала его запястье пальцами.
- Это была глупейшая идея в моей жизни! Какой человек в здравом уме потащился бы в этот жуткий лес на ночь глядя?! – хотела бы она это прокричать. Но страх не давал прорезаться звонкому голосу, сдавливая горло и превращая речь девушки в хриплое подобие шёпота.

И чего ей не сиделось на месте? Откуда вообще взялась эта парадоксальная жажда приключений, в последнее время с завидной частотой швыряющая девушку из одной нелепой ситуации в другую? Что за неведомая сила вечно нашёптывает Нагасаве о необходимости бежать впереди паровоза, доказывать всем и вся, что именно она, а не кто-то другой, с блеском доведёт любое дело до совершенного результата? И что, во имя всего святого, заставило её связаться со школьным Советом? Пожалуй, всем ученикам Химавари давным-давно стало очевидно: нужно быть настоящим мазохистом, чтобы добровольно вступить в Совет. И работа, свалившаяся на плечи «самых ответственных учеников школы» после переезда в Камимису, лишь в очередной раз доказывала и так уже никем неоспоримый факт.
Именно в таком направлении неслись мысли Тсубаки, которая теперь не просто корила – отчаянно проклинала – себя за то, что вообще выказала желание связываться с этим походом в соседний посёлок. Сидела бы себе сейчас спокойно в тихой комнатушке деревенского домика в обществе пожилой хозяйки да попивала бы со старушкой душистый травяной чай… Никаких забот, никакой нервотрёпки, сплошное спокойствие и умиротворение. А вместо этого Тсубаки застряла в дремучем лесу, из которого ей если и удастся выбраться живой, то явно с моральной травмой на всю оставшуюся жизнь.
Что ж, нужно отдать должное внутренней драма-квин Нагасавы – наконец она показала себя во всей красе.
- Сейчас покажу, только тсс, чтобы не спугнуть!
У девушки чуть глаза на лоб не полезли, она в мгновение ока вся побледнела, когда Хо Вон начал раздвигать руками кусты, отделяющие их от… да неважно, от чего – у Тсубаки не было ни малейшего желания узнавать, чем являлось это «нечто».
- Зачем ты… – девушка не договорила, по большей части оттого, что попросту не узнала собственный голос: сдавленный и при этом весь пронизанный тонкими, едва ли не визгливыми нотками чисто девчачьего страха. В эту минуту девушка всем своим естеством олицетворяла истинную, первородную, пробирающую до мозга костей панику.
Однако Хо Вона не остановила её тщетная попытка достучаться до его благоразумия, юноша продолжал отводить рукой ветки, а Нагасаве оставалось лишь неосознанно сжимать пальцами ладонь одноклассника.
- Ты смотри, и правда тануки!
…Оглушающим ударом на девушку свалилось оцепенение. Их взору предстал не бестелесный призрак, не Садако из «Звонка» и даже не маньяк из «Пятницы 13».
Тануки.
Тсубаки смотрела на суетливое животное, расположившееся неподалёку от их пункта наблюдения, и просто не верила своим глазам. Все звуки леса как-то сами собой приглушились, и вместо них в голове Нагасавы пронеслось издевательское: "Ахо-ахо". Для пущего эффекта подсознание озвучило это звонким голоском той девчушки с рыбного рынка, которая когда-то так же дразнила Хо Вона.
- Кхем, эм… Да… Извини, я просто… Рубашка вот, - но Тсубаки была настолько погружена в осознание внезапной действительности, что упустила тот момент, в который Хо Вон отпустил её руку. А протянутую ей рубашку взяла чисто машинально, абсолютно не отдавая себе отчёта в совершаемом движении.
Это был провал. Самый эпический из всех возможных. Хуже просто не придумаешь… А впрочем нет: будь на месте Хо Вона кто-то из Совета, Тсубаки бы точно не оставалось ничего, кроме как сменить личность и переехать в другую страну. Туда, где никто её не узнает. Где можно было бы начать всё сначала, навсегда забыв об этом кошмарном позоре.
Тануки. Подумайте только!
На лице Тсубаки застыло выражение, лишённое каких-либо эмоций. Пожалуй, девушка действительно пребывала в лёгком шоке. И шок этот был вызван вовсе не тем страхом, что пару минут назад заставлял впиваться ногтями в руку одноклассника. Главной причиной шока была она сама, Нагасава Тсубаки. Кто бы мог подумать, что под маской заядлого скептика скрывалась столь легко поддающаяся панике школьница?
"Как же глупо…"
Тсубаки смотрела на Хо Вона всё тем же ничего не выражающим взглядом, который при определённых усилиях можно было бы принять за внезапно охватившую девушку невозмутимость. Она слышала и вслушивалась в каждое слово одноклассника, но при этом лишь единственная мысль действительно продолжала её волновать:
"Как же глупо я теперь выгляжу в его глазах."
- Извини. Больше не буду.
Отчего-то теперь и сам одноклассник выглядел понуро. Да он-то чего расстроился? Из них двоих только Тсубаки вела себя… скажем, неподобающим образом. И от этого хотелось просто провалиться под землю, здесь и сейчас. Однако земля не желала сию же минуту разверзнуться и утянуть за собой Нагасаву. Так что, поднявшись на ноги, девушка угрюмо опустила голову и, поджав губы и избегая теперь поднимать взгляд на Хо Вона, без слов развернулась, собираясь пойти дальше. Но почти уже сделав первый шаг, она замерла на месте и, так же не оборачиваясь на парня, тихо произнесла:
- Никому не рассказывай о том, что видел. Я совершенно не испугалась… Совсем! И вообще… - она как-то по-детски насупилась, понимая, насколько неубедительно и попросту нелепо звучали её слова. Ещё больше раздосадованная этим фактом, Тсубаки скинула с плеч рюкзак и демонстративно резкими движениями надела рубашку (как назло, просунуть руку в один из рукавов удалось только с третьего раза). Затем вновь закинула рюкзак на плечо и только после этого, подгоняемая жгучей детской обидой и лишь ей понятный упрямством, пошла дальше. Впрочем, не факт, что в нужном направлении.

А ведь могла бы испытать облегчение от того, что всё оказалось не так плохо, как она думала. Подумаешь, тануки. Всё было бы гораздо, ну просто в разы серьёзнее, окажись там действительно нечто сверхъестественное, своим зловещим дыханием заставившее бы застыть души незадачливых одноклассников, которым не посчастливилось оказаться не в то время не в том месте. Ну или же – всё-таки скептическое мышление рано или поздно вернуло бы себе пальму первенства – если бы вместо безобидного тануки там оказался опасный хищник, медведь, например. Тут было бы уже не до шуток – кто знает, вышли бы девушка с юношей живыми из леса.
"А водятся ли здесь вообще медведи? А волки?" – твёрдо продолжая идти вперёд, Тсубаки на секунду сбилась с чёткого ритма шагов, опасливо покосившись по сторонам.
"Хо Вон наверняка знает…" - но спрашивать одноклассника Нагасава не хотела. И так уже, поди, думает, что она последняя трусиха. Не хватало только неосторожными вопросами уверить его в этом знании ещё больше.
На протяжении всего обратного пути Тсубаки больше не проронила ни слова. Тишина её не угнетала, тем более что девушке было о чём подумать. А вот молчание Хо Вона могло бы её насторожить, если бы Нагасава нашла время подумать не только о себе и своей нелёгкой судьбе, но и о плетущемся позади однокласснике. Однако девушка ещё не научилась думать о других людях вперёд себя… да и, кто знает, научится ли вообще когда-нибудь.
После пережитого потрясения (воспоминания о чувстве страха были невероятно яркими – воистину, страх создаётся в сознании, а вовсе не вне его) Тсубаки ощущала полнейшее опустошение. На лес давно опустился сумрак, но теперь девушку уже ничего не пугало. Казалось, весь свой запас страха она израсходовала полчаса назад на той злополучной узкой тропинке. И даже когда вдалеке меж деревьев замелькали крыши приземистых деревенских домиков, ничто в душе Нагасавы не шевельнулось. Столь ожидаемый конец пути уже не вызывал той бури чувств и не казался столь спасительным. Отрешённость девушки была так велика, что она даже не сразу поняла, в чём было дело, когда перед ней вдруг выросла фигура одноклассника, заставив Тсубаки остановиться.
- Мы конечно уже почти пришли. Но я должен узнать. Иначе не смогу выполнить обещания.
В первые секунды Нагасава смотрела на Хо Вона, чуть склонив голову набок. Взгляд её, поначалу отсутствующий, затем приобрёл оттенок недоумения.
"Почему он такой серьёзный? Что ему нужно узнать?"
Недавний инцидент теперь казался Тсубаки настолько нелепым и ужасающе глупым, что она просто не могла понять, как вообще одноклассник может ещё воспринимать её всерьёз и столь же серьёзно с ней разговаривать.
- Что я не должен никому рассказывать?
Теперь же в глазах Нагасавы читалось нескрываемое удивление. Девушка даже рот приоткрыла на секунду, забывшись, но, благо, тут же пришла в себя. Что это было? Либо Хо Вон так мастерски решил состроить из себя джентльмена, сделав вид, что ничего не произошло… Либо он в самом деле искренне не понимал, что было не так. Слушая его дальнейшие слова, Тсубаки всё больше и больше терялась. За всё время общения с одноклассником она всё никак не могла привыкнуть к тому, что он совершенно отличался от всех, с кем девушка имела дело всё остальное время. Настолько простодушный и… человечный.
Хо Вон смотрел на неё, ожидая ответа, а Нагасава вдруг поняла, что её губы непроизвольно растянулись в улыбке. Забавно, сколько же всего она до сих пор не знала о натуре Хо Вона. А ведь он никогда ничего и не скрывал.
- Да, именно о тануки, - пытаясь придать голосу важности, она еле подавляла просящуюся обратно улыбку. – У меня с ними… хм… личные счёты.
Хмыкнув, она обошла одноклассника и ускоренным шагом направилась к домикам старичков Камимису. На ходу она снова обернулась, теперь уже не сдержав беззлобного смешка, и крикнула юноше:
- Не забудь, всё это строжайший секрет!